Вершина мира. Книга первая - Страница 105

105

Самое обидное – проучить Нику Владу не удалось ни разу. Девчонка будто кожей чувствовала подвох и никогда не попадалась. Когда их противостояние началось, Влад попробовал использовать полюбившийся прием – казаться клиническим идиотом, в надежде, что она оставит его в покое. Но мерзкая девчонка быстро его раскусила и принялась издеваться, относясь к нему – взрослому мужчине! – как к несмышленышу, которому едва год от роду. Ника, обращаясь к Владу, противно сюсюкала, и объясняла простые вещи по несколько раз. Будто он не может понять с первого раза ни единого ее слова. Особенно если дело касалось самых простейших математических подсчетов – она с невероятным упорством совала парню под нос растопыренные пальцы, поясняя, к примеру, яиц надо принести три, а не два и не одно!

Он нигде не мог чувствовать себя в безопасности, даже дома. Ника постоянно находила поводы для ссор, иногда Влад относился к этому спокойно, а иногда был готов удавить ее, особенно, когда чувствовал себя не очень хорошо. После одной из стычек с Никой Влад имел неосторожность заснуть на диване в гостиной. Его разбудил звон будильника, напоминавшего о встрече с генералом. Влад сел на диване и потянулся до хруста, с удовольствием отмечая, что его мучительница ушла. До встречи оставалось целых пятнадцать минут. Влад поскреб щеку, раздумывая, стоит ли побриться или и так сойдет. Он нехотя поднялся и побрел в ванную, сутки выдались не из приятных – полночи Влад промучился без сна, ныла старая рана. Боль отступила только к обеду, может, поэтому и уснул так неожиданно и крепко.

Бриться оно может и не стоит, а вот умыть заспанную рожу необходимо. Влад включил воду и бросил короткий взгляд в зеркало… крепко зажмуриться и для верности помотал головой, прогоняя морок. Чего только не привидится спросонья! Влад открыл глаза, наваждение не исчезло. Да и какое к чертям собачьим наваждение, если его лицо… на его лице… Твою мать! Тонкая черная полоска по контуру глаз, густо накрашенные тушью ресницы, серо-зеленые тени на веках, кирпичного цвета румяна и алая помада на губах. Это нужно срочно смыть, если он хочет выйти из каюты. Как именно следует смывать косметику, Влад не знал. Аня на его памяти красилась лишь раз, когда они летали на Леону. Стараясь не паниковать, Влад засунул голову под струю воды. Но косметика была качественная и вода нисколечко не помогла, даже тушь не размазалась. Влад надавил на кнопку мыльницы, в ладонь полилась вязкая пахнущая какими-то цветами жидкость. Низко наклонившись над раковиной, принялся ожесточенно тереть лицо. Мыло тут же попало в глаза и под веками противно защипало. Смыв пену снова посмотрел в зеркало, едва не взвыв от отчаяния – стало только хуже. Тушь поплыла, заливая лицо черными разводами, смешалась с блестками румян и алыми полосами размазанной помады. Но он забыл про косметику, стоило только увидеть ногти, выкрашенные лаком, того же цвета, что и помада.

Лицо заливало жаркой краской, когда вспоминал, как метался по каюте, разыскивая что-нибудь, чем можно стереть лак. В Аниной ванной, в шкафчике, где хранилась косметика, обязательно должно быть хоть что-то. Но ничего не нашел, как не нашел ничего и в Аниной комнате, Влад догадывался, что Ника позаботилась об этом, но все равно продолжал искать. На встречу с генералом он, конечно же, не попал. И остаток дня прятался у себя в комнате, сгорая от стыда и бешенства, не смея показаться окружающим на глаза, отговариваясь плохим самочувствием – на лице все равно остались следы туши и помады.

Аня, узнав о причине его плохого самочувствия, моментально разрешила его беду, как делала уже много месяцев. Женские пальцы легко и нежно касались мужских глаз, щек, лба, снимая остатки боевой раскраски. И там, где они касались кожа, будто истончалась, натягивалась почти болезненно, и становилось жарко и маетно, а внизу живота проснулись тысячи иголочек, разнеслись с кровью по жилам и пальцы вроде как онемели, а меж лопаток взмокло. Это всего лишь адреналин. Да, да, это чертов гормон! Так думать было проще, гораздо проще и безопаснее, чем сознавать, что ему хочется, чтоб она его трогала. Касалась едва слышно ставшей слишком тонкой кожи, тайком гладила посветлевший шрам у виска, где гладить было совсем необязательно, там никакой косметики не было и видеть, как порозовели ее щеки, когда поняла, что он это заметил. И еще видеть свои огромные, неказистые руки в ее изящных пальчиках. Он никогда и ни про кого так не думал и никого и никогда так не… Стоп! Стоп. Дальше думать нельзя, нельзя, потому что с ним может случиться непоправимое и оно, это самое непоправимое его точно убьет. Тихо. Тииихо. Дыши, нужно дышать. Влад зажмурился и длинно вздохнул, прогоняя наваждение. Наваждение прошло, а память осталась.

Аня собиралась устроить Нике взбучку, кричала, что поведение девчонки переходит уже все границы, но Влад ее остановил, упросив не вмешиваться, и Аня неожиданно уступила, хотя и ворчала потом. Это всего лишь детская шалость, по крайней мере, Влад очень старался себя в этом убедить. А вот от генерала крепко досталось, за то, что не пришел. Анин отец орал долго, а Влад стоял вытянувшись в струнку посреди гостиной, низко опустив голову, краснел виновато и мямлил что-то о том, что проспал. И молча, молился, чтоб Аня не полезла его защищать и не раскрыла истинной причины, по которой он не пришел, и все гадал – ударят, не ударят, настолько Дмитрий Петрович был зол. Обошлось.

Несмотря на все неудобства, девочку он жалел, понимая, через что той пришлось пройти и какие шрамы остались в ее душе. Шутка ли, быть проданной собственным отцом, попасть на самое дно, став игрушкой в жестоких руках, и в итоге оказаться у чужих людей, принявших ее, как свою. Только эти умные мысли сдерживали его от желания зажать эту обнаглевшую молодую особу меж коленок и хорошенько отшлепать.

105