Вершина мира. Книга первая - Страница 118

118

За дверью послышался чей-то раздраженный бубнеж, я вздрогнула и подобралась. Голоса приближались, и стало возможно разобрать отдельные фразы, тем более, сидела у самой двери.

– Вы что, охренели здесь все, что ли?! – рычал мужской голос, зло так рычал, что даже мне хотелось втянуть голову в плечи и заползти куда подальше. – Я вас что просил?! Подходы к Романову искать, а вы у него дочь умыкнули, мать вашу! Чья это идея была? Твоя? Ты понимаешь, плод любви обезьяны с мулом, что Романов сейчас делает? А я тебе расскажу – вас, недоумки, ищет и меня заодно! И он нас найдет, ему это как два пальца, потом разберет здесь все методично по камушкам, а потом всех раком поставит, и будет иметь в извращенной форме, долго вдумчиво и со вкусом! А я как-то не приемлю гомосексуальных связей, особенно, когда они касаются моей, персональной, горячо любимой задницы! Мало того, что дочь Романовскую спер, со мной не посоветовавшись, так еще и притащил в совершенно неподготовленное место! Чего ты на меня так вылупился?! Снял он этот дом недавно! Тьфу, на тебя! Вот точно мне говорили, что братец у меня умственно отсталый! Ты лучше думай, как мы девку возвращать будем! А что ты думал? Какая на хрен заложница?! Слушай, я тебя сам убью и полковнику твои уши вместе с дочерью пришлю, завернутые в подарочную упаковку! Дал бог родственничка! Да с нее пылинки сдувать надо и не дай бог с ней что-то успели сделать, не дай бог хоть один синяк… Ты, паскуда, не ной, а иди, думай, как положение исправлять! А что я буду делать?! Я пойду девочку успокаивать, в истерике, небось, бьется! Что?! Что с ней сделать?!

А дальше человек, изъяснявшийся до этого вполне прилично, заговорил так, что я замерла, впитывая новые комбинации слов, не подозревая, что матерный язык настолько цветист и обширен. Говорил он много и долго, и сказать это без сомнения было нужно, поскольку писать категорически противопоказано.

Потом стало тихо. Так тихо, что аж в ушах зазвенело. Я, закусив губу, прислушивалась к невразумительной возне за дверью. Дерутся они там что ли? В замке с лязгом провернулся ключ. Я подобралась, расправляя петлю, ну, на кого бог пошлет!

– Анн… Твою мать! Девка где?

Где, где – за дверью! Ну, родной, сделай еще шажок, тебя ж из-за двери не видать, девочке же неудобно! И он сделал… на свою голову. Кожаная петля мгновенно преодолела короткое расстояние и легла ровненько на шею злодея, рывок на себя и пойманный мужчина задергался, стараясь скинуть повисшего на нем клеща, напрочь забывая, что с меня пылинки сдувать полагается. Я взвыла, когда мною приложили по стене, но отлипать и не подумала, сильнее затягивая петлю. Если я его сейчас отпущу – живой отсюда не выйду.

– Удушишься, придурок, – прохрипела я.

– Пошла ты на…

Я фыркнула и не придумала ничего лучшего, чем вцепиться зубами бандиту в плечо. А что еще делать – руки-то заняты. Мужчина взревел, сквозь стиснутые зубы и разошелся уже не на шутку. Мною еще раз отметили стену и попытались перекинуть через плечо. Где там! Я обвила его талию ногами, еще прочнее закрепляясь на занятой высоте, не забывая затягивать удавку. Бандит, хрипя, старался избавиться от сидящей на спине фурии.

– Убью! – рычал он. А ведь и точно убьет!

Сил держаться уже не хватало, еще немного и мне придется дорого заплатить за попытку к бегству. Когда я считала схватку уже почти проигранной, бандит вдруг как-то странно всхлипнул и осел на колени.

– Аня, ну-ка, выплюнь, – откуда-то сверху посоветовали мне голосом полковника, – взрослая же девочка, а тянешь в рот всякую гадость!

Я послушно разжала зубы, выпуская прокушенное в кровь мужское плечо. В комнату как-то сразу набилось много народу. Меня кое-как отцепили от зашедшегося кашлем мужчины и передали на руки полковнику. Отец, с легкостью удерживая меня на одной руке, придирчиво оглядел и, достав из кармана платок, вытер с моих губ и подбородка чужую кровь. И задал самый идиотский вопрос:

– Ну, ты как?

– Как? – заорала я, вырываясь. – Как?! Нормально! Где ты шлялся так долго?!

– Тебя искал, – совершенно спокойно заявил отец. – Истерика будет?

– Не будет вам никакой истерики! – буркнула я, все еще тяжело дыша. – Где здесь сортир?

Мой вопрос вызвал взрыв хохота. Один из отцовских коллег вызвался проводить и поискать вместе. Я согласилась. А что еще делать? Мужики, когда меня искали, дом успели обшарить, а значит, расположение получше меня знают.

– Ну, здравствуй, Леша Кречет… – услышала я, выходя из комнаты.

Ни фига себе – погуляли! И вот тут мне стало по-настоящему страшно, да так, что аж зубы застучали, и я поняла, что истерика все-таки будет. Но не здесь и не сейчас, а минут через десять, за закрытой дверью. Выть от страха при полицейских гордость не позволяет, тем более, когда на тебя так смотрят – удивленно и с уважением.

А потом, навывшись всласть под льющуюся из свинченного крана воду, я нашла в себе силы осмотреть разорванное плечо Кречета.

– Прививку от столбняка давно делали? – деловито поинтересовалась я, заканчивая перевязку.

Алексей Михайлович хмуро оглянулся на меня и предпочел отмолчаться.

– Ты слышал, что тебя девушка спрашивает? – ласково спросил один из полицейских. – Или добавки хочется?

Добавки Кречету не хотелось, и посему он буркнул, что не помнит. Я пожала плечами и оповестила его, что раз так – придется делать, поскольку такого человека, как Кречет нужно обязательно сохранить для суда, а посему, спускайте, дорогой Алексей Михайлович, штаны… Я усмехнулась, вспоминая, как вытянулось лицо Кречета…

– Ань, Аня! – голос Влада заставил вздрогнуть и потрясти головой, выныривая из воспоминаний. – Что с тобой?

118